"Каковы ваши философия, тактика и стратегия?" - спросил Никита Хрущев у Мао Цзэдуна на приеме в пекинском ресторане "Бэйцзин Фаньцзянь" в 1954 году. "О, это просто! - ответил Мао. - Видите морского трепанга на блюде? Я беру его костяными палочками, отправляю в рот, пережевываю, проглатываю. Далее у трепанга - один выход. Так и во всем. Конечно, появляются нюансы. Это и есть философия, тактика и стратегия".
Хрущев, конечно, ничего не понял. Однако ответственное слово "дружба", в 1950 году прозвучавшее в названии советско-китайского договора, который подписывали Сталин и Мао (они-то хорошо понимали друг друга), больше в двусторонних документах не встречалось. И вот спустя полвека возникло вновь. Действительно, политические отношения России и Китая находятся на подъеме, решены почти все пограничные вопросы, позиции двух стран по основным международным проблемам сходятся, войска отведены от границ и не угрожают друг другу. Выработанная еще при Борисе Ельцине замысловатая формула "равноправное доверительное партнерство, направленное на стратегическое взаимодействие в XXI веке" устраивает всех. В воскресенье 15 июля в Москву приедет председатель КНР Цзян Цзэминь и вместе с президентом Владимиром Путиным подпишет Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Россией и Китаем. Политики уже называют этот документ "договором века".
Все очень хорошо, и тем не менее: как быть с философией, тактикой и стратегией компартии Китая в формулировке, автор которой ныне покоится в громадном мавзолее на площади Тяньаньмэнь, и кто здесь морской трепанг на блюде - уж не мы ли? С этим жгучим вопросом корреспондент "Эксперта" ездил по Китайской Народной Республике в преддверии исторического саммита в Москве.
"Ибу ибу ди дадао муди" Так звучит главный китайский девиз "Шаг за шагом достичь цели". Как только он сменил лозунг "большого скачка", приведший страну к краху, тут же и произошел настоящий большой скачок. Небоскребы и дороги Пудуна впечатляют и тех, кто побывал в Японии и Америке. Совсем недавно это был сельский пригород 13-миллионного Шанхая, отделенный от него рекой Хуанпу. Здесь выращивали рис. В 1990 году Пудун получил права свободной экономической зоны (СЭЗ), хотя въезды в него не охраняются и не контролируются таможней, как, например, в Шэньчжэне или тем более в Гонконге. Подоходный налог с предприятий здесь составляет 15%, тогда как в остальном Китае - 33%. Первые два года после образования предприятие не платит вообще никаких налогов, потом в течение трех лет - половину от названных 15%. Для фирм, занятых в области инфраструктуры (аэропорты, порты, дороги) и энергетики, налоговые льготы растянуты на десять лет. От таможенных пошлин освобождено ввозимое инвесторами для собственных нужд оборудование, сырье, комплектующие, транспортные средства. В прошлом году вклад Пудуна с его теперь уже полуторамиллионным населением в ВВП Китая превысил 11 млрд долларов.
С телевышкой "Жемчужина Востока" вышла промашка, она лишь третья в мире по высоте - после башен Торонто и Москвы. Однако теперь в Пудуне все делают только на рекордном уровне. Взялись, например, строить 130-этажный небоскреб - уж точно самый высокий в своем классе. В пространствах нового аэропорта Пудун можно уместить штук пятнадцать Шереметьевых-2. Все это, а также морской порт, метро, отели, мосты, тоннели не стоило Китаю ни юаня - только льготы и твердые гарантии инвесторам, что обижать их никто не посмеет.
В тот самый день, когда корреспондент "Эксперта" беседовал с администраторами Пудуна и считал уровни транспортных развязок, в Госдуме России состоялась физическая драка по поводу земельного законодательства. Одна из участвовавших там сторон утверждала, что, пока не будут утверждены права частной собственности на землю, инвестиций ждать не приходится, никто не станет, в частности, строить долговременные сооружения на арендованной земле. В Китае земля принадлежит государству, однако иностранный капитал это нисколько не смущает - строят, и еще как. Данный факт не опровергает необходимости вводить частную собственность на землю. Он говорит лишь о том, что неукоснительное следование правилам игры часто бывает даже важнее, чем сами правила. Если предприниматель абсолютно уверен, что в течение пятидесяти лет, на которые заключен договор аренды земли, его офисный небоскреб или фабрику никто не посмеет тронуть, если он имеет железные гарантии от политического руководства страны, право собственности его не сильно волнует. Ему даже выгодно: аренда земли в Шанхае во много раз дешевле, чем стоимость участков в Гонконге/Сянгане или Токио.
- Политика налоговых льгот в зоне Пудуна уже практически исчерпала себя, - говорит споуксмен правительства района Хуа Синсян. Он цитирует фразу отца китайских реформ Дэн Сяопина: "Чтобы разжечь очаг, нужны усилия. А когда дрова разгорятся, усилий не нужно". И продолжает: "Мы видим, что большинство совместных предприятий уже встало на ноги, получает высокие прибыли и уже нет смысла предоставлять им особые условия. Кроме того, КНР вот-вот вступит во Всемирную торговую организацию, которая не поощряет подобной экономической политики".
Чисто иностранных предприятий в Китае не так много. До середины 90-х вообще было одно - американская Motorola; на этот счет было специальное постановление правительства. Страна тогда очень нуждалась в качественных телекоммуникациях, а Motorola оказалась слишком неуступчивой и наотрез отказалась от местного балласта. С тех пор ограничения на "стопроцентность" в приоритетных секторах экономики были сняты. Зато на предприятиях с иностранными инвестициями в обязательном порядке внедряются данвэй (партком) и гунхуй (профсоюз), на которые возложена обязанность следить за поведением иностранцев и соблюдением прав китайских рабочих. Кажется, стороны ладят друг с другом. Что касается китайского персонала, то тут проблем вообще никаких - получая в среднем 2000 юаней в месяц (240 долларов), что почти равно официальному окладу премьер-министра Китая и в десять раз выше средних заработков по стране, они предельно счастливы, ничего больше не требуют и готовы трудиться в любых условиях и сутками напролет.
Когда в 1978 году китайское руководство во главе с Дэн Сяопином объявило новую экономическую стратегию - "политику открытых дверей", как раз и планировалось создавать "островки мирового класса", чтобы затем шаг за шагом достичь мирового уровня на всей территории. Таких "островков" в Китае пять, правда, по-настоящему развитыми могут считаться два из них - Пудун и Шэньчжэнь.
Чего не хотела императрица Цыси Однако, думается, мудрейший Дэн Сяопин, приступая к реформам, держал в уме и другие острова. Без Гонконга, возвращенного Китаю англичанами ровно четыре года назад (теперь это называется Специальный административный район Сянган), и Тайваня, сохраняющего политическую независимость, ошеломляющий китайский рост был бы невозможен. Из 350 млрд долларов реализованных с 1978 года в Китае инвестиций 162 млрд приходятся на Гонконг, еще порядка 40-50 млрд - на Тайвань. В сумме это составляет около 60%. Еще около 20-30% приходится на представителей китайской зарубежной диаспоры. Таким образом, на некитайский мир приходится лишь 10-20% "внешнего" участия в развитии экономики КНР. Эх, нам бы пару таких белогвардейских островов! Крошечные, чудом сохранившиеся оазисы рыночной экономики стали главной надеждой и опорой коммунистического Китая. Между тем 1,3 млрд жителей КНР продолжают славить Мао Цзэдуна, клеймить Чан Кайши и британских колонизаторов. Напомним, целью "опиумных войн", которые англичане вели с Китаем в XIX веке, была организация зон свободной торговли на востоке страны. Если исключить собственно опиумную составляющую, ровно это и сделано Дэн Сяопином. Тогдашняя же императрица Цыси всеми силами пыталась удержать страну в изоляции от окружающего "варварского" мира. Ей это не удалось. Китай был вскрыт молодыми капиталистическими хищниками как очень большая консервная банка, набитая ресурсами и рынками. И тот же Шанхай очень скоро стал самым значительным городом Азии.
Затем страну закрыл Мао. Страшно подумать, какую неимоверную экономическую и военную мощь набрал бы к сегодняшнему дню Китай, если бы в 1949 году не гоминьдановцам, а коммунистам пришлось удирать на Тайвань. И ведь именно так бы и случилось, если бы СССР - после некоторых колебаний - не решил поддержать трофейным оружием разгромленной японской Квантунской армии Мао Цзэдуна, а не Чан Кайши. Сталину, хотел он этого или нет, удалось как минимум лет на пятьдесят отложить появление новой сверхдержавы.
Как бы то в истории ни было, сегодня Китай - второй раз в своей истории и впервые по собственной воле - открылся миру и принялся собирать камни. За 80-е годы страна удвоила ВВП, за 90-е - опять удвоила. В прошлом году ВВП впервые превысил 1 трлн долларов (это все-таки в семь раз меньше, чем у США, и в четыре раза меньше, чем у Японии, но уже в три с половиной раза больше, чем у России). И вполне реалистичной кажется задача, поставленная партией перед главным нынешним реформатором премьер-министром Чжу Жунцзи: к 2010 году еще раз удвоить объем валового национального продукта и довести его до 2 трлн долларов.
Отец сингапурских реформ Ли Куан Ю уверен, что к середине века Китай станет мировым лидером в производстве и торговле. Пока же, несмотря на впечатляющие достижения, КНР продолжает оставаться развивающейся страной, страной третьего мира. Залита светом тысяч фонарей многорядная полупустая автострада, ведущая в колоссальный полупустой аэропорт (все строится "на вырост" и отчасти ради показухи), а по обеим сторонам в отдалении чернеют силуэты крестьянских домиков, и вот там - ни огонька. Это и есть символ современного Китая: блистательные островки процветания, высоких технологий и больших денег, а вокруг - темный океан бедности и отсталости. Динамично развивающийся тихоокеанский Восток и глубоко депрессивный континентальный Запад - регион размером с Австралию. Четверть миллиарда лишних людей на селе, для которых нет ни земли, ни работы, ни пособий. Сотни же миллионов городского пролетариата за грошовую зарплату обшивают и обувают полчеловечества и, дай им волю, обошьют и обуют остальную половину.
Китайские магазины завалены приличного вида тряпьем по неприлично низким ценам. Ну вот, например, на каждом перекрестке есть галстучные магазины, галстуков там моря, на ценнике - 5 юаней, готовы отдать за 2 юаня и даже за юань (13 центов, или 4 рубля). Между тем многие из этих галстуков отлично сшиты, использован прекрасный материал, модные расцветки, только вот на лейбле "по ошибке" написано не Paris, а Pairs. Если не обращать на это внимания, галстук можно было бы оценить и в 50 долларов, и даже в 100. "Свинец, из которого сделано это золото, стоит дороже", - говорил один из персонажей О. Генри. Как они могут продавать галстук за 4 рубля, если одного шелка на него уходит не менее полуметра и стоит этот шелк раз в десять дороже? "Ошибки в планировании", - коротко ответил на этот вопрос сопровождающий китайский товарищ. "Может быть, кризис перепроизводства?" - хитро сощурился корреспондент "Эксперта". "Да, возможно, на отдельных участках, - аккуратно сказал товарищ. И добавил: - Китаю не хватает рынков сбыта..."
Потому так и стремится коммунистический Китай во Всемирную торговую организацию, даром что там уже изготовились прижать "абитуриентов" по вопросам демпинга и налоговых льгот. С другой стороны, руководство КПК хорошо понимает, что от производства дешевых товаров "горбатым будешь, а богатым - нет" и пытается расширять те самые "островки мирового класса". При этом самые высокие чины Китая признают, что сегодняшний разрыв в глобальной конкурентоспособности и компетентности между китайскими предприятиями и их конкурентами на мировых рынках (высокие технологии, авиация и космос, сложное оборудование и так далее) не может быть преодолен в течение одного поколения.
Секреты национальной кухни Китайцы едят за круглыми столами. Ресторанно-банкетный вариант стола оснащен вращающимся стеклянным диском, на который выставляются блюда. Таким образом все обедающие обеспечены легким доступом ко всем кушаньям - достаточно крутануть диск.
"Что это за птица?" - спросил я у специалиста, указав пальцем на нечто пернатое на большом блюде. "Это не птица, а рыба в виде птицы, - отвечал мне специалист. Даже попробовав, я не очень поверил. Мало того что китайский повар так умудрился выгнуть несчастную рыбину, что она, кажется, вот-вот захлопает крыльями и улетит. Ее мясо и по вкусу стала напоминать птичье.
В этом, оказывается, и состоит чисто китайский подход к творчеству, сердцевина взаимоотношений мастера и материала. Если, например, японский мастер с почтением относится к природе, к природному материалу, старается лучше выявить его естественную суть, то в Китае - все наоборот. Мастер - божество, он имеет право делать с материалом что угодно, превращать его в нечто противоположное, уничтожать его суть и оснащать новой сутью и так далее. В кулинарии это выражается самым отчетливым образом. Невозможно понять, что именно ты ешь - саранчу или кальмара, главное, что вкусно.
Та же традиция соблюдается в политике. Во все века китайские императоры и председатели относились к своему народу, как повар к соевому творогу, из которого можно приготовить и якобы эскалоп, и якобы торт. И даже нечто похожее одновременно и на эскалоп, и на торт. Что и происходит нынче.
- Лет тридцать назад, на пике могущества Советского Союза, на Западе получила распространение теория конвергенции, - так издалека начал я свой вопрос к мэру Шанхая, члену высшего руководства КПК товарищу Сюй Куанди. - Утверждалась возможность взаимопроникновения и схождения в какой-то одной точке социализма и капитализма. КПСС и КПК тогда гневно отвергли эту теорию. Сейчас Россия и большинство других бывших соцстран пытаются строить капитализм. Китай сохраняет приверженность социализму, но создал большое количество очагов чисто буржуазных, рыночных отношений. Не думаете ли вы, товарищ мэр, что, укрепившись, капитал продиктует и Китаю свои политические условия?
- Не думаю, - с доброй улыбкой отвечал руководитель Шанхая. - Но следует начать с того, что после второй мировой войны Запад много позаимствовал у социализма, например, в плане предупреждения безработицы и борьбы с ней, в области медицинского обслуживания населения и обеспечения старости. Да, проводя политику открытых дверей и реформ, Китай продолжает придерживаться своего политического строя. С другой стороны, нам было понятно, что плановая экономика в стиле бывшего Советского Союза не символизирует социализм. Надо прежде всего способствовать развитию производительных сил, иначе нельзя реализовать преимущества социализма. Как отмечал Дэн Сяопин, "бедность - это не социализм". Развитие идет в обе стороны: у капстран свои преимущества, у соцстран - свои. Совместные предприятия должны функционировать по законам Китая, особенно в отношении налоговой политики. Ну и наши парткомы играют свою роль. Хозяин одной бельгийской компании попросил меня прислать ему другого парторга, потому что нынешний плохо работает. Это значит, что бизнесмены нуждаются в деловых парторгах. А вот гендиректор Volkswagen сказал мне как-то: "Вам не надо сообщать мне, кто из сотрудников является членом КПК. Я и так вижу: это те, кто лучше работает".
Было бы крайне бестактным с моей стороны указывать высокопоставленному китайскому товарищу на то, что как раз насчет борьбы с безработицей, медицинского и особенно пенсионного обслуживания граждан КПК не особенно хлопочет. На селе пенсий вообще никаких нет, в городе они мизерны и обеспечиваются в основном предприятиями, а не госбюджетом. Кормить стариков и безработных Пекин считает делом непродуктивным и бесперспективным, деньги вкладываются в то, что обеспечит быстрый экономический эффект.
В нашей беседе товарищ Сюй Куанди упомянул и о том, что наряду с политикой открытых дверей правительство активно занимается реформированием государственного сектора экономики, который продолжает играть определяющую роль. Действительно, КПК считает реформу и реструктуризацию промышленности самой тяжелой задачей, "задачей столетия". Тут хорошо знакомая нам картина. Заводы и фабрики, многие из которых были построены в 50-е годы с помощью Советского Союза, исчерпали свой ресурс, погрязли в долгах, не способны воспринимать новые технологии и методы управления, совершенно неинтересны для инвесторов. А любые меры по повышению эффективности промышленности немедленно приведут к массовому сокращению персонала.
Что-то подобное уже случилось в китайской деревне. Когда в конце 70-х КПК ликвидировала коммуны и раздала землю в пользование крестьянским семьям, эффективность сельского хозяйства поднялась в несколько раз, нация была накормлена, угроза голода отступила. Однако тут же выявились и сотни миллионов ненужных рабочих рук. Пока это не вызвало социальных потрясений. Но если подобное произойдет с городским пролетариатом, последствия могут быть самые тяжелые.
Павка Корчагин - суперзвезда Реформы Дэн Сяопина оставили стране всего три оплота социализма: госпромышленность, строго контролируемая пресса (в которую иностранные инвестиции запрещены) и, главное, компартия, которая полностью доминирует над аппаратом управления и обществом в целом. О СМИ судить не станем, поскольку не понимаем по-китайски. А вот аппарат управления, как и промышленность, вызывает большую озабоченность высшего партийного руководства. Введен строжайший регламент для госслужащих: каждые полгода они проходят аттестацию, чиновникам и их родственникам запрещено участвовать в каких-либо сделках с землей, недвижимостью и частной собственностью; в конце концов, по делам о коррупции активно применяется смертная казнь. Ничего не помогает. Присущие Китаю во все века блат, кумовство и взяточничество расцвели в годы реформ. И то сказать: как, к примеру, чиновнику с окладом в 50 долларов сохранять хладнокровие, решая вопросы с менеджерами фирм, которые получают 3000 долларов, а тем более с их хозяевами? Как отказать в поддержке родственникам, если из самой глубины китайской национальной культуры произрастает безусловный приоритет родственных связей над обязанностями перед обществом и государством?
Председатель КНР Цзян Цзэминь печалится об утрате в новых поколениях духа пассионарности. Революционный энтузиазм остро необходим для решения огромных проблем догоняющего развития, для преодоления буржуазных соблазнов на этом пути. И потому по телевизору беспрестанно крутят сериал "Как закалялась сталь" - экранизацию любимой книги председателя. Мне удалось посмотреть несколько серий - предельно убогое малобюджетное произведение, снятое китайским режиссером на Украине. Партийная же пресса называет фильм главным телевизионным событием последних лет и утверждает, что вся молодежь бредит Павкой Корчагиным. Все-таки не очень верится - ни в то, что Павка является идолом китайской молодежи, ни в то, что правительству так уж нужен революционный энтузиазм.
Такой энтузиазм в избытке имелся у студентов, вышедших в 1989 году на демонстрации с требованием демократизации политической жизни. История рассудит (как всегда, неверно), был ли прав лидер нации Дэн Сяопин, когда в 1989 году отдал распоряжение разогнать интеллигентскую молодежь и снял с поста генсека ЦК КПК готового к либеральным реформам Чжао Цзыяна. Во всяком случае, поступил он в полном соответствии с традицией, согласно которой народ является исключительно материалом для правителя и не может быть субъектом политики. Нижайший уровень образованности населения тоже не позволял рассчитывать на то, что оно может делать правильный выбор. Насчет же узкого круга беспокойной интеллигенции Дэн был вполне согласен с Мао, который знаменитую ленинскую фразу довел до логического конца, и теперь она выглядит так: "Интеллигенция - это говно нации, и его надо почаще пересыпать хлоркой".
Очень одинокая АЭС У руководителя российского "Атомстройэкспорта" (АСЭ) в Китае Александра Селихова трудная работа. Тяньваньская атомная электростанция близ города Ляньюнгана - сегодня единственный крупный и пока вроде бы успешный объект российско-китайского сотрудничества. Одновременно здесь возводятся два энергоблока, первый будет введен в 2004 году, второй - в 2005-м. Неподалеку, на берегу Желтого моря, уже построен причал с громадным краном, который снимет с корабля привезенный из России атомный реактор.
Тяньваньской станции в Китае придается огромное значение. Именно Ляньюнган выбран как стартовая площадка для освоения западных районов Китая. Здешний морской порт станет и начальной точкой нового Великого шелкового пути - сухопутной магистрали через Среднюю Азию и Россию в Европу.
Эти амбициозные проекты требуют много электричества. Китайцы планируют затем поставить здесь третий и четвертый энергоблоки, но пока не обещают, что это будет делать именно АСЭ. Тут могут появиться, скажем, французы. Право на дальнейшие контракты надо еще заработать.
- Стройка ведется под строжайшим контролем местных и центральных властей, - говорит Александр Селихов. - Нас разглядывают, как в микроскоп, и я их понимаю...
В беседах без записи пекинские руководители прямо заявляют, что Тяньваньская АЭС - это экзамен и, может быть, последний шанс для российских партнеров. Необязательность и разгильдяйство большинства наших фирм и министерств вызывают сильное раздражение у китайцев. Только что, несмотря на предварительные договоренности на высоких политических уровнях, "Газпром" самым позорным образом профукал крупный тендер на прокладку газопровода с Таримского месторождения на западе Китая на восток до Шанхая. Работники российского посольства рассказывали, как чуть ли не за неделю до тендера прилетел к ним какой-то заполошенный малец с дискетой и просил распечатать: это были предложения "Газпрома" Китаю. С тем и пошли на тендер и заняли даже не второе, а четвертое место. Тянуть газопровод будет British Petroleum. Мы же будем продолжать предлагать китайцам захватывающие дух энергетические проекты.
Удельный вес России во внешней торговле Китая составляет 1,66%, то есть практически ничего. Тут, конечно, много причин. На одну из них мы уже указали. Другая состоит в том, что воротами Китая во внешний мир стали Гонконг и Тайвань, а их традиционные партнеры - Япония, США, АТР и Европа. Кроме того, и Китай и Россия нуждаются во внешних инвестициях, и в этом смысле друг другу не интересны. Сказываются и десятилетия холодных отношений между КНР и СССР.
Правда, к официальной цифре двустороннего товарооборота - 8 млрд долларов - надо добавить еще миллиарда три-четыре так называемой народной торговли. "Челноки" и приграничная торговля помогали и помогают выживать российскому Дальнему Востоку. Но именно на Дальнем Востоке сильнее всего страшатся демографической экспансии китайцев. И это серьезно: по одну сторону совместной границы, в трех северо-восточных провинциях КНР, живут 150 млн китайцев, которым слишком тесно, а по другую, в четырех областях РФ, - 7 млн россиян, которым слишком просторно. Демографические тенденции у нас таковы, что скоро станет еще просторнее - до того, что некому будет работать и поднимать экономику. То есть китайцы, в управляемых количествах, здесь просто желательны. Иными словами, нам, пожалуй, следует думать не о том, как предотвратить китайскую демографическую угрозу, а о том, как извлечь из этой ситуации пользу, научиться управлять миграционным процессом.
Неравнобедренный треугольник В советские времена наличие слова "дружба" в межгосударственном договоре почти автоматически означало "военно-политический союз". Отвечая на мой вопрос, заместитель министра иностранных дел Китая Чжан Дэгуан подчеркнул, что нынешний договор не означает такого союза, не направлен против третьих стран. И тут же заговорил об Америке. Он сказал, что американские планы в области ПРО являются вмешательством во внутренние дела Китая, поскольку подразумевают создание ядерного зонтика над территорией Тайваня.
И дело не только в Тайване. В Пекине считают, что американская инициатива ПРО является "ловушкой для Китая", Вашингтон хочет "одним камнем убить трех птиц": заставить Россию интегрироваться в систему безопасности западного мира, укрепить доминирующие позиции Америки в космосе и, главное, подтолкнуть Китай к широкомасштабной гонке вооружений с Соединенными Штатами. То есть "направить КНР в роковую колею, в которой уже когда-то опрокинулась советская государственная машина", - как выразился пекинский военный комментатор Чжан Чжаочжун.
Если прагматичное китайское руководство не хочет попадать в эту ловушку, то у него остаются только политические и дипломатические рычаги. Договор с Россией оценивается как главный такой рычаг.
Геополитический треугольник США-Россия-Китай интересен тем, что он не только неравнобедрен, в нем каждое отдельное бедро не равно самому себе. В приватных беседах даже высокие китайские руководители не скрывают лютого антиамериканизма. Штаты, в свою очередь, открыто называют Китай главным стратегическим противником в наступившем веке. При этом экономическое сотрудничество крепчает. Между Россией и Китаем все наоборот. Политика управляет экономикой или экономика управляет политикой? - на этот вечный вопрос наш треугольник пока не отвечает. Однако ответ будет. Нам, конечно, хотелось бы, чтобы нынешние российско-китайские политические симпатии вылились в экономические дивиденды. Но в целом все-таки было бы лучше, чтобы прошел второй вариант. Если Китай втянется в политическое соперничество со Штатами, пойдет по пути милитаризации экономики и общества, России будет плохо. Как говорил когда-то один американский посол в Китае российскому послу, "какое счастье, что между нами и Китаем Тихий океан, а не четыре тысячи двести километров сухопутной границы, как у вас".
Источник: Эксперт, #26 (286) от 9 июля 2001, Искандер Хисамов
