Все герои романа Ника Кейва - как люди, так и звери - увечны, безобразны или безумны. То ли у самого мрачного музыканта современности и впрямь все столь беспросветно плохо, то ли он издевается над собственным имиджем.
Первый и пока единственный роман звезды альтернативной музыки Ника Кейва, вышедший в превосходном переводе другого музыканта - Ильи Кормильцева - это, безусловно, нечаянная радость для всех поклонников лидера группы Bad Seeds. По крайней мере, обилие самоцитат, рассчитанных на "тех, кто понимает", должно вызвать слезы умиления на глазах у всех, кто долгие годы пытался постичь, о чем, например, идет речь в странноватой песенке "Crow Jane" с альбома Murder Ballads. Отныне в этом более не может быть никаких сомнений: ворона Джейн - это мать немого Юкрида Юкроу, вечно пьяная безумная ведьма с топей, что возле Хуперова холма в долине Укулоре, убитая собственным мужем и брошенная гнить в зловонной луже.
В целом текст производит несколько двойственное впечатление. Временами возникает чувство, что сюжет (вялый и несущественный) - это не более чем тонкая ткацкая основа, на которую, подобно утку, в гротескном и преувеличенном виде нанизано все худшее, что многие десятки недоброжелателей в разные времена говорили и писали о Нике Кейве. Патологическая черная мрачность? Да. Ощущение мучительной и болезненной бессмысленности жизни? Да. Необъяснимая и неоправданная жажда крови, смерти и разрушений? Да, да и еще раз да. Коротко говоря, этим романом Кейв раз и навсегда сознается во всех своих прежних прегрешениях. Более того, теперь становится ясно, что весь кейвовский мрак, который на уровне текстов песен еще мог с некоторым натягом сойти за байроническую позу, и в самом деле полностью соответствует душевному и интеллектуальному строю автора.
Сюжет как таковой прост и на диво вторичен. В некой географически неопределенной долине в некое хронологически неопределенное время (формальные временные рамки заданы, но с исторической реальностью они соотносятся очень слабо) рождается немой мальчик по имени Юкрид. По обеим линиям родословная мальчика теряется в грязи, крови, безумии, распутстве и смерти. Мальчика отвергает все окружение долины, состоящее из членов секты укулитов, чтящих память пророка Джонаса Укулоре. Четыреста с лишним страниц мальчика бьют, насилуют и оскорбляют. Над ним глумятся, его презирают, его боятся. Его пинают, а он кусается. Потом на долину обрушивается стихийное бедствие - многолетний дождь (удивительно, кстати, похожий на аналогичное несчастье, постигшее в свое время город Макондо из "Ста лет одиночества"), который прекращается лишь с появлением в городе младенца - девочки, рожденной городской потаскухой и принятой на воспитание всеми женщинами долины. Именно это всенародно обожаемое дитя и становится жертвой окончательно обезумевшего к концу книги Юкрида - он вонзает в ее тело свой серп, после чего, как злодей Стэплтон из "Собаки Баскервилей", гибнет в топях, его, собственно говоря, и породивших. Над долиной вновь задергивается занавес дождя. И в качестве последнего утешения, дарованного как безутешным укулитам, так и порядком истомившемуся читателю, мы узнаем, что божественная девочка перед смертью произвела на свет младенца, беспокойно вращающиеся голубые глаза которого - это глаза Юкрида. Как пел сам Ник Кейв, "Please remember, that death is not the end". Мрачноватый такой луч света в непроглядно темном царстве.
Вся эта нехитрая история, как уже было сказано выше, - лишь сухой проволочный каркас, на котором крепится главное, а именно ткань повествования. Причем ткань в чисто медицинском, гистологическом смысле, ибо мир Ника Кейва невыносимо физиологичен. Все мироздание опутано нервами и жилами, по которым, пульсируя, струится самый широкий ассортимент жидкостей, преимущественно отвратительных на взгляд, на вкус и на ощупь. Обитатели этого мира - как люди, так и звери, и, прежде всего, главный герой Юкрид Юкроу - увечны, безобразны или безумны. Они постоянно вымазаны в продуктах собственной или чужой жизнедеятельности - в крови, слюне, блевотине и навозе. От них исходит удушающий сивушный смрад и трупное зловоние. Они действуют, подчиняясь непонятным им самим физиологическим импульсам, которые лишь изредка сводятся к таким простым и понятным вещам, как голод, жажда или похоть. Черное плотское безумие царствует над долиной пророка Джонаса Укулоре, и любой вступивший в нее обречен. Впрочем, надежды на то, что за пределами долины жизнь устроена полегче и посимпатичней, тоже нет.
Казалось бы, все совершенно ясно. Демонически мрачный музыкант пишет роман, который закономерным образом тоже оказывается демонически мрачным. Однако невольные подозрения вызывает какая-то излишняя гладкость складывающегося образа. В самом ли деле столь уж мрачен Ник Кейв, и нет ли здесь осознанного наигрыша и издевки? Действительно ли созданный им текст, столь же мощный, сколь и однообразный, - это логичное продолжение его системы мировосприятия, или всего лишь ерническое раскручивание собственного сценического имиджа? Не дает ответа. До Австралии путь неблизкий, а у нас и спросить-то некого.
