Военное присутствие США в Центральной Азии весьма заботит влиятельных
аналитиков в Пекине. Они практически уверены в том, что кампания против
Афганистана и военное присутствие США в Узбекистане и Киргизии не ответ
на террористическую атаку на Соединенные Штаты, а часть долгосрочной
стратегии по достижению глобального доминирования. В качестве подоплеки
этого стратегического устремления указываются различные имперские цели:
контроль над каспийской нефтью, стремление угрожать Китаю, Ирану и
России, соединение НАТО с американо-японским альянсом и так далее. А за
всеми этими целями Пекину рисуется самая глубокая -- окружение Китая,
его раскол и недопущение превращения его в великую державу.
Эти взгляды отражают полное непонимание американской позиции, которое
распространено в Китае и омрачало отношения двух стран на протяжении
90-х годов: США якобы стараются сделать Китай слабым и зависимым или
даже «развалить» его тем же самым образом, каким «Соединенные Штаты
развалили СССР». Между тем пресловутые «антикитайские тенденции»
появились в политике США после 1989 года (прежде всего, из-за негативной
реакции людей на нарушения прав человека в Китае). Действительно, во
второй половине 90-х годов американцы все больше воспринимали КНР в
качестве потенциального военного противника. Однако это стало
результатом усилий самого Китая, старавшегося убедить США в том, что они
могут быть втянуты в войну, если вмешаются в назревающий конфликт между
сторонами Тайваньского пролива -- Пекином и Тайбэем. Представление, что
американская озабоченность Китаем или недавнее размещение войск в
Центральной Азии проистекают из желания сделать Китай слабым и уязвимым,
является фантазией. Это такое же заблуждение, как трактовка случайной
бомбежки посольства КНР в Белграде в качестве умышленного «испытания»
Китая или «провокации». Но ошибочность идей еще не означает, что люди не
будут руководствоваться ими в своих действиях.
При этом ряд авторитетных китайских экспертов понимает ошибочную природу
и пагубные последствия распространенных в их стране заблуждений
относительно политики США. Этим умеренным силам трудно играть роль
советников в атмосфере антиамериканского национализма, который
раздувался режимом начиная с 1989 года. Рассуждения о том, что США в
своих действиях не вдохновляются «отвратительными антикитайскими
мотивами», зачастую кажутся недостаточно патриотичными. Этот жесткий и
основанный на заблуждениях подход последних 13 лет регулярно приводил к
дорогостоящим конфликтам (последними примерами была реакция на бомбежку
посольства в Белграде и инцидент со столкновением самолета-разведчика
ЕР-3 в апреле 2001 года). И в последние годы появились признаки того,
что мнение китайских внешнеполитических кругов разделилось, а это дает
шанс более трезвому и реалистичному подходу, нацеленному на
сотрудничество, а не на конфронтацию с Соединенными Штатами.
В событиях 11 сентября китайское руководство ясно увидело возможность
заново определить и стабилизировать отношения КНР и США путем
возрождения «общего врага», отсутствующего с 1991 года. В основе этой
стратегии лежит другое заключение: американская «гегемония» оказалась
более устойчивой, чем предполагалось. На протяжении 90-х годов китайские
аналитики ожидали, что «однополярная гегемония» США рухнет под давлением
внутренних и международных противоречий. Однако в конце 90-х
господствующим стало убеждение, что «однополярная гегемония» США
продержится еще достаточно долго, возможно до середины XXI века. Из
этого следовало, что Китаю нужно приспосабливаться к этой гегемонии.
Смена курса была выполнена превосходно. К концу 2001 года стратегическое
партнерство КНР и США было более прочным, чем когда-либо при президенте
Клинтоне, хотя внутриполитические требования не дают администрации Буша
громко заявить об этом.
Отбросит ли Пекин новую стабилизацию отношений КНР и США и попытается ли
вытеснить вооруженные силы США из Узбекистана и Киргизии? Подозреваю,
что нет, хотя я могу и ошибаться. Я надеюсь на то, что о своей
озабоченности Пекин предпочтет говорить лидерам США за закрытыми дверями
в качестве друга и партнера по антитеррористической кампании, нежели
делать это публично как враждебная и осажденная держава. Постоянное
ухудшение отношений США и КНР в последние 13 лет поставило под угрозу
жизненно важные отношения с Вашингтоном, от которых по-настоящему
зависит модернизация Китая. Неужели Пекин, заставив себя примириться с
неприятным и воссоздав стратегическую основу для экономических
отношений, отбросит все это из-за иллюзорных опасений по поводу зловещей
политики США? Это возможно, но я верю и надеюсь, что в Пекине возьмут
верх более трезвые и реалистичные головы.
Джон Гарвер, профессор Технологического института Джорджии, Атланта, США
